Переведи меня через майдан

Мое понимание песни С.Никитина на слова Ю.Мориц (вообще-то В.Коротича на украинском, в переводе Ю.Мориц) «Переведи меня через майдан» неожиданно встретило возражение, суть которого сводится именно к пониманию общей идеи. Мол, просто слепой кобзарь на деревенской площади…

Хочу сказать следующее.

О чем мы говорим? О том, что задумывал автор (В.Коротич)? О том, какой смысл хотела вложить переводчик (Ю.Мориц)? О том, что поет Г.Беседина? Потому что исполнитель песни автоматически становится ее соавтором для слушателя. Или о том, что и как вижу и чувствую я, слушатель, вне всякой связи с автором и переводчиком, но в прямой связи с текстом и исполнителем?

Думаю так. Гадать о чьих-то замыслах — затея неблагодарная. Сначала потому, что сами замыслы и их реализация могли совпадать, а могли и нет уже у автора. Ведь художественное произведение живет своей жизнью, решительно разрывая пуповину, едва выходит в свет, — вне зависимости от воли и желаний самого автора. Показать попутную реплику или просто читать дальше...

Показать попутную реплику или просто читать дальше...

Дальше — больше: замысел переводчика мог вполне не совпадать с результатом перевода — по той же причине, что и у автора.

Так что — увольте, но выяснять эти нюансы не имеет никакого смысла. А имеет смысл говорить о произведении и моем (именно моем, потому ваше может решительно отличаться!) восприятии этого произведения.

Можно, конечно, все свести к слепому кобзарю и деревенской площади. Хотя и деревенская площадь сомнительна, и его слепота для меня не факт.

Оно бы, будь площадь деревенская, никак на «океан» не тянуло (см. последнюю строфу). На лужу. Максимум — на ставок. Даже «озеро» здесь не проходит. И смешно думать, что такой тонкий поэт и блестящий переводчик, как Ю.Мориц этого не ощущает (у В.Коротича никакого «океана» в тексте вообще нет, но я же и не с его текстом работаю).

«Теперь пройду, и даже не узнаю» — не слова слепого человека применительно к женщине, с которой «был когда-то». Здесь же именно факт прежней близости — максимальной из возможных среди людей — создает трагичность «не узнаю». Но для слепца «не узнаю» — это бесспорный факт применительно к любым объектам и субъектам, и это бытовой факт его жизни — какая тут трагичность? Далее: «Там плачет женщина, я был когда-то с нею» — так герой ее УЖЕ узнал! А что тогда может значить «Теперь пройду, и даже не узнаю»? А может оно значить «НЕ ЗАХОЧУ узнавать»! Нет сил узнавать. Нет сил на неизбежные в случае узнавания «а помнишь», или, того хуже, старинные взаимные попреки… Нет на все это сил уже. Поэтому, Боже, — переведи меня через майдан! Переведи, пока я хоть к чему-то чувствую любовь, хоть от чего-то способен чувствовать боль, не хочу дожить до того, что и это — последнее — умрет во мне! Ведь так многое уже умерло!

И ВОТ ЭТО — подлинная человеческая трагедия. Постепенное и осознаваемое умирание чувств.

И можно даже фантазировать (именно фантазировать, поскольку прямых указаний на это в тексте нет) на тему того, что здесь отражена сквозная нить судьбы, что та женщина — мать сына, поющего «сегодня на майдане», что сын пошел по стопам отца и тоже стал кобзарем — на здоровье, фантазируйте. Мои фантазии — иные.

На мой взгляд, бытовая балладная трактовка принижает глобальный смысл произведения, которое — о Вечном. Вне времени. Вне пространства. Вне национальных особенностей. Оно — о Жизни (любого из нас). О Вере (тех, кто несет ее в себе). Об Иллюзии (вечной жизни). О Тщете (надежды на гречневое поле с пчелами, или на Эдем, или на Землю обетованную, или попросту на рай). И тогда Майдан нашей жизни — именно деревенская площадь. С точки зрения далеких звезд вся наша Галактика — просто даже не очень большая деревенская площадь. Это у потомков джугашвили или путиных это может быть Красная площадь, но сколько их, тех потомков? А у прочих — да, так: торжище, шум, гам, тарарам, иномарки рядом с телегами, каждый порой сам себя на слышит. Но и при всем том — «РОДНОЕ торжище людское»! Именно так, в этом ключ… один из ключей.

И петь на этом «майдане» — может значить что угодно: рекламировать свой товар, говорить со своим электоратом, выбивать чечетку, виртуозно манипулировать наперстками или действительно рвать в микрофон голосовые связки. Все это — ПЕТЬ. Даже катала-наперсточник, и тот поет. А чем он отличается от кандидата в депутаты или в президенты? Да ничем, кроме масштаба мошенничества. И что там конкретно делал сын героя песни — не важно. Он был публичен, и всего лишь… И это — тоже глобально…

…Именно так я ее слышу, именно так, на мой взгляд, поет ее Галина Беседина. Хотите послушать еще раз? Идите на страницу «Ате-искусство».